Миф "Есть хорошие и плохие люди" представляет Вадим Лобанов, врач-пластический хирург, доктор медицинских наук. Клиент центра «Мой психолог в Омске».
На самом деле неправильно считать, что на поведение человека влияют исключительно его биологические особенности. «Он плохой человек, поэтому так поступает». «Он хороший человек и никогда такого не сделает» — правда ли, что наше поведение определяется тем, что изначально вложено в нас природой или Богом? Разберёмся.
Американский социальный психолог Филипп Зимбардо в середине прошлого столетия провёл знаменитый тюремный эксперимент и буквально взорвал представления о человеке как социальной единице. 24 обычных студента университета были случайным образом распределены на группы. В оборудованной в подвале факультета психологии имитации тюрьмы половина из них стала «заключёнными», вторая — «надзирателями». Эксперимент был прекращён досрочно, уже через шесть дней, по этическим соображениям: участники игры слишком быстро вжились в свои роли. «Надзиратели» испытывали садистские эмоции, проявляли жестокость, унижали «заключённых», те, в свою очередь, страдали, испытывали приступы паники и депрессии, плакали, просили о снисхождении.
Что побуждает хороших людей творить зло? Опираясь на исторические примеры и собственные исследования, автор знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента показывает, как ситуационные процессы и групповые взаимодействия людей соединяются в одну страшную силу, способную превратить порядочных мужчин и женщин в монстров.
Проясняя причины, вызывающие эти опасные метаморфозы, и предлагая способы противостояния, Зимбардо рисует явление во всем его многообразии: начиная от должностных преступлений, жестокого обращения с заключенными и пыток в тюрьме Абу-Грейб, заканчивая организованным геноцидом. Его провокационная книга «Эффект Люцифера» безжалостно обнажает природу человеческого поведения, заставляет нас задуматься о том, на что мы на самом деле способны — каждый по отдельности и вместе с другими, и по-новому взглянуть на самих себя. Для самого автора эта книга стала некой исповедью. Ведь Зимбардо, будучи автором тюремного эксперимента, сам стал его соучастником, и нисколько себя не оправдывает, а, наоборот, признается в своем преступном на тот момент бездействии.
Агрессия в человеческом обществе, пожалуй, лидирует в рейтинге табуированных тем. Вместе с тем, науке многое известно об этом явлении.
Обозначу тезисно, что именно:
1. Агрессия возникает и без раздражителя. Если убрать раздражители, то агрессивность будет накапливаться, а вывести из себя может любой пустяк.
2. Агрессия переадресуется особям, находящимся ниже в иерархии или неодушевлённым предметам.
3. Внутривидовая агрессия человека — самая разрушительная сила на планете. Благородный закон «лежачего не бьют» — привет от братьев наших меньших — у человека не работает.
4. Нравственность — плохой регулятор агрессии у человека.
5. Агрессия — это «слон в голове», явление, которое люди не хотят признавать или решать. Будучи важной, но не признанной особенностью работы нашего мозга, агрессия сейчас имеет статус социального табу.
Роберт Сапольски — учёный-нейрофизиолог современности (кстати, не упускающий возможности критиковать работы Конрада Лоренца по случаю и без), рассуждая на тему «Что следовало бы сделать с Гитлером?», пишет: «Стоит дать себе волю, как в голове тут же рисуются картины мщения. Перебить позвоночник в районе шеи так, чтобы его парализовало, но при этом он бы все чувствовал. Ослепить с помощью тупого предмета. Лишить слуха, проткнув барабанные перепонки; вырвать язык. И чтобы он продолжал жить, питался через трубку и дышал на аппарате. Обездвиженный, лишенный возможности видеть, слышать и говорить — только чтобы чувствовал. Впрыснуть ему что-нибудь, из-за чего он заболеет раком, и рак будет изъедать его плоть, и язвы будут расти и расти, пока каждая клетка его тела не возопит в агонии, пока каждый миг существования не превратится в ад. Вот что следовало бы сделать с Гитлером. Вот что я хотел бы сделать с Гитлером. И сделал бы. В детстве я не однажды проигрывал подобные сцены в воображении. Я и сейчас иногда их себе представляю. И когда я погружаюсь в них, сердце начинает колотиться. Мне становится жарко, кулаки сжимаются. Да, пусть все это случится с Гитлером, самым ужасным злодеем в истории человечества, его душа заслужила самое адское наказание».
Забавно, не правда ли? Агрессия в чистом виде, пусть и фантазийная, демонстрируется уважаемым и хорошим человеком. Сапольски это тоже замечает, и как учёный-приматолог пытается понять природу этого противоречия: почему нам нравится «правильная» агрессия? Ответить на поставленный себе же вопрос Сапольски берётся, делая скрупулёзный анализ таких факторов, как химия мозга, гормоны, сенсорные ориентиры, внутриутробная среда, раннее детском развитие, гены, биологическая и культурная эволюция, среда.
Очевидно, что легко провести черту между «добром» и «злом» после изучения столь обширных данных просто невозможно. Остаётся уповать на мораль. Но и здесь не всё так просто. Мораль — принятые в обществе представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, а также совокупность норм поведения, вытекающих из этих представлений. Считается, что мораль — сугубо человеческое изобретение, она призвана сдерживать стремление совершать «плохие» поступки. Существуют, так сказать, и «вещественные доказательства». Кодексы, в которых прописано «правильное» поведение могут быть религиозными, мировоззренческими, профессиональными, корпоративными и даже транспортными. Помните, как у Маяковского:
Настроение —
китайская чайница!
И вдруг
на стене:
— Задавать вопросы
контролеру
строго воспрещается! —
И сразу
сердце за удила́.
Соловьев
камнями с ветки.
А хочется спросить:
— Ну, как дела?
Как здоровьице?
Как детки? —
Прошел я,
глаза
к земле низя́,
только подхихикнул,
ища покровительства.
Любопытно, что у того же Маяковского, расстроенного досадным «воспрещается», есть и другое стихотворение:
Крошка сын
к отцу пришёл,
и спросила кроха:
— Что такое
хорошо
и что такое
плохо? —
У меня
секретов нет, —
слушайте, детишки, —
папы этого
ответ
помещаю
в книжке.
По сути, вся культура буквально пропитана наставлениями и правилами, оформленными в слова — столь важный инструмент коммуникации для человека.
Но что, если человечество лишить всех кодексов?
Что, если не будет правил и готовых нравственных решений для сложных жизненных задач?
Как другие животные в отсутствии кодексов не съедают друг друга и не уничтожают вид?
Кто автор многочисленных моральных законов — Бог или учёные?
И что, если Бог умер? Всемирно известный биолог Франс де Вааль смотрит в самую суть этого противоречия и высказывает действительно важную мысль: «Человек, которому мешает бесчинствовать только вера, поневоле внушает опасения». И далее развивает эту идею: «Нормативная этика несет на себе явную печать предыдущей эпохи. Вся концепция морального «закона» предполагает принцип, который внедряется или, по крайней мере, может быть внедрен силой, причем остается только гадать, кто или что становится такой силой. В прошлом ответ был очевиден, но как применить эту концепцию, не привлекая идеи Бога?»
Развенчиваем миф. С точки зрения эволюции и биологии (в этом отличие от заветов Маяковского и других «моралистов»), «плохо» или «хорошо», видимо, не существует. Но существуют значимые обстоятельства. В экстремальных ситуациях человек выберет тот вариант поведения, который при прочих равных, будет способствовать удовлетворению ЕГО потребностей. Как это будет соотноситься с интересами других — вопрос, скорее, удачи. Если обстоятельства и ресурсы дают возможность учесть чужие интересы, мы это сделаем. Если нет, выберем себя. Хорошо ли это — «выбирать себя»? Вопрос, на который нет ответа. Мне кажется, целесообразнее отказаться от таких оценок вовсе.
Американский социальный психолог Филипп Зимбардо в середине прошлого столетия провёл знаменитый тюремный эксперимент и буквально взорвал представления о человеке как социальной единице. 24 обычных студента университета были случайным образом распределены на группы. В оборудованной в подвале факультета психологии имитации тюрьмы половина из них стала «заключёнными», вторая — «надзирателями». Эксперимент был прекращён досрочно, уже через шесть дней, по этическим соображениям: участники игры слишком быстро вжились в свои роли. «Надзиратели» испытывали садистские эмоции, проявляли жестокость, унижали «заключённых», те, в свою очередь, страдали, испытывали приступы паники и депрессии, плакали, просили о снисхождении.
Что побуждает хороших людей творить зло? Опираясь на исторические примеры и собственные исследования, автор знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента показывает, как ситуационные процессы и групповые взаимодействия людей соединяются в одну страшную силу, способную превратить порядочных мужчин и женщин в монстров.
Проясняя причины, вызывающие эти опасные метаморфозы, и предлагая способы противостояния, Зимбардо рисует явление во всем его многообразии: начиная от должностных преступлений, жестокого обращения с заключенными и пыток в тюрьме Абу-Грейб, заканчивая организованным геноцидом. Его провокационная книга «Эффект Люцифера» безжалостно обнажает природу человеческого поведения, заставляет нас задуматься о том, на что мы на самом деле способны — каждый по отдельности и вместе с другими, и по-новому взглянуть на самих себя. Для самого автора эта книга стала некой исповедью. Ведь Зимбардо, будучи автором тюремного эксперимента, сам стал его соучастником, и нисколько себя не оправдывает, а, наоборот, признается в своем преступном на тот момент бездействии.
Агрессия в человеческом обществе, пожалуй, лидирует в рейтинге табуированных тем. Вместе с тем, науке многое известно об этом явлении.
Обозначу тезисно, что именно:
1. Агрессия возникает и без раздражителя. Если убрать раздражители, то агрессивность будет накапливаться, а вывести из себя может любой пустяк.
2. Агрессия переадресуется особям, находящимся ниже в иерархии или неодушевлённым предметам.
3. Внутривидовая агрессия человека — самая разрушительная сила на планете. Благородный закон «лежачего не бьют» — привет от братьев наших меньших — у человека не работает.
4. Нравственность — плохой регулятор агрессии у человека.
5. Агрессия — это «слон в голове», явление, которое люди не хотят признавать или решать. Будучи важной, но не признанной особенностью работы нашего мозга, агрессия сейчас имеет статус социального табу.
Роберт Сапольски — учёный-нейрофизиолог современности (кстати, не упускающий возможности критиковать работы Конрада Лоренца по случаю и без), рассуждая на тему «Что следовало бы сделать с Гитлером?», пишет: «Стоит дать себе волю, как в голове тут же рисуются картины мщения. Перебить позвоночник в районе шеи так, чтобы его парализовало, но при этом он бы все чувствовал. Ослепить с помощью тупого предмета. Лишить слуха, проткнув барабанные перепонки; вырвать язык. И чтобы он продолжал жить, питался через трубку и дышал на аппарате. Обездвиженный, лишенный возможности видеть, слышать и говорить — только чтобы чувствовал. Впрыснуть ему что-нибудь, из-за чего он заболеет раком, и рак будет изъедать его плоть, и язвы будут расти и расти, пока каждая клетка его тела не возопит в агонии, пока каждый миг существования не превратится в ад. Вот что следовало бы сделать с Гитлером. Вот что я хотел бы сделать с Гитлером. И сделал бы. В детстве я не однажды проигрывал подобные сцены в воображении. Я и сейчас иногда их себе представляю. И когда я погружаюсь в них, сердце начинает колотиться. Мне становится жарко, кулаки сжимаются. Да, пусть все это случится с Гитлером, самым ужасным злодеем в истории человечества, его душа заслужила самое адское наказание».
Забавно, не правда ли? Агрессия в чистом виде, пусть и фантазийная, демонстрируется уважаемым и хорошим человеком. Сапольски это тоже замечает, и как учёный-приматолог пытается понять природу этого противоречия: почему нам нравится «правильная» агрессия? Ответить на поставленный себе же вопрос Сапольски берётся, делая скрупулёзный анализ таких факторов, как химия мозга, гормоны, сенсорные ориентиры, внутриутробная среда, раннее детском развитие, гены, биологическая и культурная эволюция, среда.
Очевидно, что легко провести черту между «добром» и «злом» после изучения столь обширных данных просто невозможно. Остаётся уповать на мораль. Но и здесь не всё так просто. Мораль — принятые в обществе представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, а также совокупность норм поведения, вытекающих из этих представлений. Считается, что мораль — сугубо человеческое изобретение, она призвана сдерживать стремление совершать «плохие» поступки. Существуют, так сказать, и «вещественные доказательства». Кодексы, в которых прописано «правильное» поведение могут быть религиозными, мировоззренческими, профессиональными, корпоративными и даже транспортными. Помните, как у Маяковского:
Настроение —
китайская чайница!
И вдруг
на стене:
— Задавать вопросы
контролеру
строго воспрещается! —
И сразу
сердце за удила́.
Соловьев
камнями с ветки.
А хочется спросить:
— Ну, как дела?
Как здоровьице?
Как детки? —
Прошел я,
глаза
к земле низя́,
только подхихикнул,
ища покровительства.
Любопытно, что у того же Маяковского, расстроенного досадным «воспрещается», есть и другое стихотворение:
Крошка сын
к отцу пришёл,
и спросила кроха:
— Что такое
хорошо
и что такое
плохо? —
У меня
секретов нет, —
слушайте, детишки, —
папы этого
ответ
помещаю
в книжке.
По сути, вся культура буквально пропитана наставлениями и правилами, оформленными в слова — столь важный инструмент коммуникации для человека.
Но что, если человечество лишить всех кодексов?
Что, если не будет правил и готовых нравственных решений для сложных жизненных задач?
Как другие животные в отсутствии кодексов не съедают друг друга и не уничтожают вид?
Кто автор многочисленных моральных законов — Бог или учёные?
И что, если Бог умер? Всемирно известный биолог Франс де Вааль смотрит в самую суть этого противоречия и высказывает действительно важную мысль: «Человек, которому мешает бесчинствовать только вера, поневоле внушает опасения». И далее развивает эту идею: «Нормативная этика несет на себе явную печать предыдущей эпохи. Вся концепция морального «закона» предполагает принцип, который внедряется или, по крайней мере, может быть внедрен силой, причем остается только гадать, кто или что становится такой силой. В прошлом ответ был очевиден, но как применить эту концепцию, не привлекая идеи Бога?»
Развенчиваем миф. С точки зрения эволюции и биологии (в этом отличие от заветов Маяковского и других «моралистов»), «плохо» или «хорошо», видимо, не существует. Но существуют значимые обстоятельства. В экстремальных ситуациях человек выберет тот вариант поведения, который при прочих равных, будет способствовать удовлетворению ЕГО потребностей. Как это будет соотноситься с интересами других — вопрос, скорее, удачи. Если обстоятельства и ресурсы дают возможность учесть чужие интересы, мы это сделаем. Если нет, выберем себя. Хорошо ли это — «выбирать себя»? Вопрос, на который нет ответа. Мне кажется, целесообразнее отказаться от таких оценок вовсе.
